Вопрос об исходе заболевания — совершенно естественный, имеющий и практическое, и моральное значение. Стремление разрешить его в каждом отдельном случае заболевания создало своего рода народную прогностику, т.е. искусство предсказания в болезнях. Эта прогностика, почти исключительно касаясь только конечных исходов заболевания, вопроса выздоровления или смерти больного, лишь в небольшом ряде случаев основывается на физических и физиологических признаках и почти всей своей тяжестью лежит на чисто суеверных основах. Народ не мог не заметить, какими могучими агентами здоровья являются сон и аппетит, и потому справедливо решает: если больной спит — к выздоровлению. — «Слава Богу, — говорят бабы, — нонче наша Матрена съела огурчика: надо полагать, пойдет на поправку». Особенно хорошим признаком считается, когда больной просит хлеба или щей и, напротив, очень плохим, когда желает свеклы или меду. Не лишены известной степени правильности также наблюдения над состоянием лица больного, на котором все заметнее отражается упадок деятельности сердца. Если лицо больного приняло землистый оттенок, у него заостряется нос, синеют и холодеют руки, то он скоро умрет. Некоторые из этих физиологических наблюдений имеют лишь относительное значение и могли выработаться под влиянием только полной беспомощности народа в медицинском отношении. Таково, например, наблюдение, по которому судили о неизбежности смерти в некоторых местах Пензенской губернии: если после надавливания пальцем на коже больного остается ямочка, то он обязательно умрет. Когда нет в наличности тех или других признаков, по которым можно было бы судить об исходе болезни, предпринимаются прогностические опыты. С такой же экспериментальной целью дают иногда больному горячкой пить настой травы дубровки: если после питья появится липкий пот с тяжелым запахом, то больной непременно умрет, если же пот будет обыкновенный, то больной выздоровеет. С прогностической же целью мажут лоб больного медом и если мед почернеет, то решают, что больной умрет.
Источник:
